В эклектичном собрании коллекционера, мецената и владелицы галереи RuArts Марианны Сардаровой спокойно уживаются импрессионисты и екатеринбургский стрит-артист Тимофей Радя, воздушные ню Зинаиды Серебряковой и знаменитые тыквы в точках Яёи Кусамы.
В 2003 году на базе собственной коллекции она учредила фонд RuArts. Его миссия — способствовать развитию современного искусства и формированию арт-рынка в России и просветительская деятельность. Фонд знакомит публику с лучшими представителями мирового современного искусства, в числе которых Спенсер Туник, Эрвин Олаф и Нобуко Ватабики, а также начинающими и заслуженными отечественными авторами.
Марианна Сардарова рассказала ARTANDHOUSES о том, как фарцовщики стали коллекционерами, своих принципах собирательства и почему она не любит давать работы на выставки.
Марианна, известно, что у вас две коллекции: личная и учрежденного вами фонда. В чем их различие?
Моя коллекция находится в разных точках мира — в моих домах и домах моих детей, так как один мой сын живет в Нью-Йорке, а другой в Лондоне. Я не знаю, как их правильно разделить. Наверное, личная коллекция — это западное искусство и в большей степени современное, хотя, например, в моей коллекции есть и Брейгель.
Марианна Сардарова с работой Йи Хван Квона «Балетный класс»
То есть разделение идет не по периодам, а по направлениям?
Да. Мне странно, когда человек, который коллекционирует искусство, загоняет себя в какие-то рамки. Вы, конечно, не можете, как пылесос, собирать всё вокруг, что есть красивого, но и ограничивать себя каким-то одним направлением или периодом я считаю неправильным.
У меня разные периоды и направления «живут» в разных домах. Например, в нью-йоркской квартире моего сына только произведения российских стрит-артистов и русских фотографов. В квартире старшего сына в Лондоне — Эрвин Олаф, Кимико Йосида, Кусама, русские фотографы, например Борисов. У него исключительно современное искусство.
Мое осмысленное собирательство началось с оформления моего дома. Как любой музей начинается с частной коллекции, так и любая коллекция начинается с того, что вы оформляете свое жилище.
Диктует ли архитектура и интерьер дома условия и темы коллекции?
Могу сказать так: поначалу — да. Когда вы неопытный коллекционер, то конечно же интерьер диктует. Когда мы с мужем только начинали собирать (мы не всегда сходимся во вкусах), то думали над этим. Сейчас я собираю только то, что считаю нужным, у меня есть такая преференция. А сначала мы покупали то, что нравится ему, а он поклонник русской классической живописи: Айвазовский, Киселев, Маковский, Борисов-Мусатов — в общем, все топовые имена. И мы договорились, что покупаем одну вещь, которая нравится ему, а одну — которая нравится мне. Так появились Шагал, Фешин, Бакст.
Жак Мажорель
«Бюст темнокожей обнаженной»
1952
То есть тоже русские художники, но другого направления?
Да, русские, но более приближенные к нам, современникам. Эта часть коллекции выглядит стройной по той самой причине, что она хорошо представлена художниками русской эмиграции по полноте имен.
Ваши родители тоже были коллекционерами. Какие произведения были в их собрании?
В собрании родителей была западная живопись, но не звездные имена. Как говорила моя бабушка: «Ковры лежат на полу, а картины висят на стенах». И для меня с детства это была органичная среда. Вот, например, если в квартире нет мебели, я не замечу ее отсутствия. А если в квартире голые стены, то мне это просто режет глаз. Я не могу находиться в помещении, где нет искусства. Для меня это абсолютно мертвое пространство, как и без книг. Понятно, что мы все уже читаем книги в гаджетах, но книги как объект, который вы можете взять в руки, полистать, обязательно должны быть в доме. Я всех своих детей к этому приучила, а старшему в Лондон отвезла большую библиотеку.
Зинаида Серебрякова
«Сидящая девушка с браслетами»
1928
Какими принципами вы руководствуетесь, приобретая работы? Рассматриваете ли вы собрание как инвестицию?
Это самый тяжелый вопрос. Вы знаете, я не подхожу к искусству как к инвестиции. У меня нет ни одной вещи, приобретенной мной, с которой я не живу. Вне зависимости от ее стоимости: это может быть Моне, Ренуар, но они все висят, и я их вижу. То есть для меня это не инвестиции, а вещи, которые не перестают оставаться любопытными. Я к этому подхожу только с такой точки зрения.
В вашем личном собрании, помимо живописи, есть старинные книги, керамика, ювелирные изделия. Что общего между этими коллекциями?
Старинных книг нет, то есть их небольшое количество — для меня это не коллекция, потому что я в этом не разбираюсь. У нас был приятель-антиквар, который специализировался на собирании книг, и какое-то количество, особенно альбомов по искусству, было приобретено у него.
А ювелирные изделия я предпочитаю новые, современные. У ювелирных изделий история начинается с меня.
Керамика меня интересует в меньшей степени, хотя у меня одно из самых больших частных собраний Теодора Дека. Вот скульптура для меня — это отдельная часть в коллекционировании. Она мне нравится, у меня ее много. Есть современные авторы, такие как Жауме Пленса, Тони Крэгг, Бэнкси, Кит Харинг, Ман Рэй, Айдан Салахова. Есть Рукавишниковы, и Юлиан, и Александр, и совсем молодые авторы.
Жауме Пленса
«Паула»
2015
Предполагает ли, по-вашему, коллекционирование некую ответственность?
Безусловно. Приобретая вещи, вы как бы отвечаете за их сохранность для следующих поколений. Не важно, будет ли это вам принадлежать или в музее потом висеть. Ведь никто не знает, как закончится ваше коллекционирование. Возможно создание частного музея. Пока я с коллекцией живу, мне комфортно, для меня это среда обитания, и я без этого не могу.
Музеям для выставок даете работы из коллекции?
Да. Вот, например, сейчас уже два года гастролирует работа Яёи Кусамы по трем скандинавским музеям. Работа была куплена в Лондоне, но не доехала до меня, так как ее сразу попросили на выставку, и я согласилась на эти гастроли.
Пожить с ней вы еще не успели.
Да, это так. Честно говоря, мне очень сложно отдавать вещи, которые уже висят на своих местах, мне без них не по себе.
В музеи современного искусства отдаю с удовольствием, потому что очень большая коллекция в собрании фонда, и она должна работать. А то, с чем живу, — нет.
Пользуетесь ли вы услугами арт-консультантов при пополнении коллекций?
Да, конечно. Когда я начинала двадцать лет назад осмысленно собирать коллекцию, я пользовалась услугами арт-консультанта, у меня есть несколько знакомых антикваров в Москве, к которым я приходила за консультацией, и поначалу даже стала участвовать в аукционах. Я показывала, что хотела приобрести, и советовалась, до какого ценового предела идти, потому что они в ценах разбираются лучше. Теперь мне такие консультации не требуются, я уже могу сама консультировать.
Даже по антиквариату?
Ну, антиквариат — это такое размытое понятие. По поводу безделушек — конечно же нет, а что касается живописи обозначенных периодов, то я более-менее представляю, какая должна быть цена, она у меня в голове складывается. Но тут есть всегда такой момент — это то, к чему меня приучил мой муж. Когда вы хотите купить вещь, между вашими ожиданиями и тем, сколько она стоит, может быть большая разница. Но если вы ее хотите, вы ее покупаете.
Случалось ли в вашей практике приобретение подделок?
В моей практике было два случая. Первый произошел более двенадцати лет назад, когда мне предложили работу Эрве Леже, которая принадлежала одной семье более сорока лет. В России в то время не было экспертов по Леже, и я пригласила апрейзера из Нью-Йорка, который в свое время оценивал коллекцию Чаушеску. Меня поразила работа профессионала. Он приехал со своим инструментарием, и уже через два часа было готово предварительное заключение: это была хорошая подделка. Это было большим потрясением для владельцев. Второй случай тоже давний. Человеку, который мне предложил работу, я доверяла. Но теперь его нет, он умер. А другой человек, увидев эту вещь, засомневался в ее подлинности. После разговора с ним у меня остался вопрос по этой работе, он не убедил меня в том, что это подделка.
Зинаида Серебрякова
«Лежащая обнаженная»
1929
Но существуют эксперты музейные…
В том-то и дело, что приобретенная мною работа, вызвавшая сомнения у моего приятеля, была с музейной экспертизой! Если я захочу каким-то образом избавиться от нее, я обращусь к ним, и это будет уже их головная боль.
Приходилось ли вам покупать работы в мастерских художников?
Да, конечно, но это не любимая мною опция.
Почему? Ведь в мастерской больший выбор произведений разных периодов.
Ну, у меня нет такой задачи скупить абсолютно все. Есть художники (это касается шестидесятников, так как у меня серьезная коллекция этого периода), несколько имен, которые я оставила «на потом». Ведь смотришь — этого нужно обязательно, этого обязательно, и этого… И был художник, который был очень известный, очень значимый для этого течения… Потому что шестидесятников было много, но талантливых наперечет. Я, может быть, выразила крамольную мысль, но это правда. Поэтому с шестидесятниками такая история: они представлены широко, хорошо, но с ними не всё однозначно. Для одного художника я сделала исключение — побывала в его мастерской в Париже. Это был для меня уникальный опыт, я приобрела у него три большие работы, выбирая из каждого десятилетия, и еще скульптуру.
Как его имя?
Олег Целков.
Два года назад вы говорили о том, что планируете провести выставку из коллекции своего фонда. Почему она не состоялась?
Причина — исключительно плотный выставочный график, нам некуда вписаться. Мы не отказываемся от этого плана.
Яёи Кусама
«Вне моей иллюзии»
1997
Сколько работ сейчас в коллекции фонда?
Думаю, более двух тысяч.
Да, будет сложно сделать выбор для выставки.
Сложно, но, я думаю, нужно будет сделать по периодам: начать как раз с шестидесятников, потому что у нас хорошая коллекция, ну и дальше двигаться.
Какой вы видите дальнейшую судьбу своего собрания? Не планируете открыть музей?
Думаю, у галереи есть такая возможность — превратиться в частный музей. Я считаю, что это была бы логичная история на базе фонда.
Помещение еще не присматриваете?
Пока нет (смеется). Но это наше ближайшее будущее.
Айдан Салахова
«Intercession 1», «Intercession 2», «Intercession 3»
2010–2011
Коллекцию каталогизировали?
Как раз сейчас работаем над составлением полного каталога. Стало понятно, что это отдельная большая работа — не одного дня и не одного месяца.
Коллекций много, все они разноплановые — не мешает это, не рассеивает внимание?
Ну, я вот такой коллекционер. Для меня они как нечто живое. Вы живете с этим, смотрите и радуетесь. Ну, разговаривать с картинами я не разговариваю, но очень люблю просыпаться и смотреть. Посмотрела в одну сторону — там Серебрякова, в другую — Мажорель. Мне это нравится.
То есть ошибочных покупок у вас не было?
Нет, не было. Много лет назад я попала на выставку произведений из одной частной коллекции. И это был crème de la сrème. Вы смотрите на шедевры, которые невозможно даже в музее увидеть. Потому что человек собирал вещи, которые были близки ему. И не имеет значения, современное это или несовременное… Есть, например, периоды или авторы, которые мне не нравятся, но они присутствуют в моем собрании, потому что есть места и дома, где они уместны.
А Брейгель не нравится?
Брейгель мне нравится, это был мой выбор, так как я решила сделать подарок супругу и собрать ему все «пословицы» Брейгеля. Я пока не все их собрала, но стараюсь.
Ему нравится ваш подарок?
Да, ему понравилось. Эти работы, знаете, как маленькая драгоценность — их хочется всё время рассматривать. Да, Брейгель мне нравится, но это исключение, и таких много.
Питер Брейгель Младший
Из цикла «Пословицы»
Не хотите ни от чего избавиться?
Нет, ни от одной вещи я не хочу избавиться. Я считаю, что произведения в моей коллекции совершенно не спорят друг с другом и существуют органично. Более того, я сейчас собираю коллекцию фотографии, и там тоже будут присутствовать первые имена.
И традиционный вопрос: какой совет вы дадите начинающему коллекционеру?
Начинающим совет только один — много смотреть. Много смотреть работ в музеях, галереях, на арт-ярмарках обязательно. Для любого коллекционера самое главное — это насмотренность. Потом можно привлечь грамотного арт-консультанта, которому можно доверять, и начинать собирать коллекцию. Как правило, консультант не нужен, если собираешься жить с коллекцией, а не рассматриваешь ее как инвестицию. Потому что это как следить за биржевым курсом: иногда вы попадаете, а иногда нет. С коллекцией тоже самое. Но если вы настоящий коллекционер, то собираете только то, что вам нравится. Вам хочется углубляться в эту тему, вы углубляетесь. Потому что не все коллекционеры являются арт-дилерами, это разные профессии. Если вы обратили внимание, в советское время и в первое десятилетие постсоветского периода все коллекционеры были из бывших фарцовщиков, которые торговали антиквариатом, а потом стали собирать. Потому что стало неприличным быть фарцовщиком, и они стали коллекционерами. И они переживали, что появились богатые люди, которые составляли им конкуренцию. Ведь какое-то время русское искусство было очень недооценено. Теперь цены определены. Я являюсь клиентом почти всех известных аукционных домов и за этим наблюдаю.
Ну и, конечно, подлинная любовь к искусству и страсть к последовательному собирательству — основные качества настоящего коллекционера!
