Николай Лызлов, руководитель существующей с 1992 года архитектурной мастерской АМЛ, строит наш город. Архитектор занимался этим даже в те времена, когда коллеги специализировались исключительно на интерьерах. После окончания МАрхИ работал в Гипротеатре, Моспроекте-1, проектировал дома в нынешнем Восточном округе Москвы, и район всё продолжает прирастать постройками бюро АМЛ.
Архитектура Лызлова рациональна и подчеркнуто лаконична. Она не эпатирует публику, не взрывает контекст. Модерниста Лызлова даже можно упрекнуть в том, что он держится в стороне от архитектурной моды. Однако он предпочитает тишину.
В блиц-интервью мы порассуждали с Николаем Лызловым о недавних и текущих проектах, об отношении к городу и собственной истории, о доме мечты.
Что ты сейчас делаешь для города?
Получилось, что последнее время у нас идут подряд сразу несколько проектов, связанных с реконструкцией и приспособлением. В первую очередь работа по будущему Музейному городку ГМИИ им А. С. Пушкина. Удивительная вещь произошла с усадьбой Голицына —Вяземского — Долгоруковых, где откроется Галерея искусства старых мастеров. До того как здание начали разбирать, думали, это постройка XVIII века с боковыми крыльями советской неоклассики. Но оказалось, Голицын вовсе не снес палаты XVII столетия, находившиеся в основании. У реставраторов мгновенно загорелись глаза: вот сейчас мы всё сделаем на XVII век. Но тут вовремя наши уважаемые эксперты им сказали: «Если вы начнете воссоздавать семнадцатый век, то просто уничтожите восемнадцатый, девятнадцатый и двадцатый. Тогда это будет двадцать первый век, инкрустированный семнадцатым». Решили, что новое будет новым, а старое останется как есть, и западный фасад оставили неоштукатуренным. Важна подлинность.
А как будет выглядеть Дом Стуловых, где после реконструкции расположится научная библиотека ГМИИ?
Здание 1914 года, построенное архитектором Дубовским, отличается, конечно, лучшей сохранностью и стилистическим единством. Дом с накопленным живым потенциалом и качеством, которое надо ценить. Я бы даже не стал устанавливать в нем кондиционер. Хотелось бы просто привести всё в порядок, оставив дубовые лестницы и оконные рамы, которые в мороз заклеивали бы бумажной лентой, и просто пустить туда людей с новыми гаджетами. Похожая история с нашей реконструкцией квартиры в конструктивистском доме.
Слышала, в интерьер этой квартиры молодые декораторы теперь ходят на экскурсию.
Это была интересная, почти научная работа. Автор дома РЖСКТ «Обрабстрой» в Басманном тупике — Владимир Кильдишев, из Серебряного века, человеком уже немолодым попавший в советское время. В 1929 году он построил практически дом-коммуну.
Мы договорились с заказчиками, приобретшими в этом доме квартиры, что мы будем сохранять дух. Всё время вспоминался Платонов: «Керосинка делает духоту и пожары, а нам нужна физкультура!» Мы использовали всё то, что там уже было: санитарность, воздух. С пиететом отнеслись к столярке, не делали стеклоблоков, отреставрировали «родные» сдвоенные двери и оконные рамы.
Что говорить о рамах, когда сносят целые здания эпохи конструктивизма? Таганскую АТС на Покровском бульваре уже не вернуть.
История с АТС меня очень сильно расстроила. Чудовищная нерачительность, всё равно что дорогую вещь выкинуть, а взамен поставить дешевку. В этом доме можно было бы спроектировать настоящие лофты, универсальные квартиры. Архитектура — застывшая история, отпечаток, слепок чьей-то жизни, как след от вымерших трилобитов. Для тех, кто по-древнегречески, к примеру, не читает, античность — это прежде всего архитектура. А были цивилизации, никаких литературных памятников после себя не оставившие, лишь архитектуру. Мы плохо знаем о жизни своих родителей, с трудом представляем жизненный уклад бабушек и дедушек, прадедушек и подавно. А тут сохранилась устоявшаяся фактура, как черенок крестьянской лопаты, отполированный многими жизнями. Она требует очень бережного к себе отношения.
А каким бы был дом, который ты построил бы для себя?
Хочу соединить идеи Гинзбурга и Корбюзье, дом Наркомфина с Марсельской жилой единицей. Такая планировка будет в многоквартирном доме, который мы спроектировали и где окна выходят на Яузу.
Но ты всё о работе. А я спросила о доме, в котором ты хотел бы жить сам.
Я много размышлял о деревенском образе жизни. Первое, что приходит на ум, это дом в селе Тригорском, немного напоминающий длинный одноэтажный сарай, где дерево дышит, где ампирная мебель, живопись, чудесные экраны из ткани у камина. Всё это мне кажется идеальным домом. Впрочем, нравится и анфилада комнат в пушкинском доме в Михайловском.