В московском фонде IN ARTIBUS проходит выставка «Архив Харджиева», посвященная возвращенному в Россию архиву знаменитого литературоведа, коллекционера и архивиста Николая Харджиева, друга и сподвижника русского литературного и художественного авангарда. К открытию экспозиции фонд совместно с Российским государственным архивом литературы и искусства (РГАЛИ), которому теперь принадлежит уникальный архив, выпустил первый том собрания входящих в него документов. С разрешения фонда ARTANDHOUSES публикует вступительную статью издания, написанную известным исследователем авангарда Андреем Сарабьяновым, о жизни и деятельности Николая Харджиева.

Н. И. Харджиев — собиратель и исследователь

русского авангарда

Долгие годы имя Харджиева было известно узкому кругу литературоведов и искусствоведов. Сам Николай Иванович в большой степени способствовал собственной «неизвестности» — допускал к себе крайне ограниченное количество людей. Мало кто мог похвастаться тем, что был у него в гостях, и уж единицы — дружбой с ним: он дружил только с избранными. Предпочитал оставаться в тени и окружил свою жизнь стеной тайны и недоступности.

О коллекции Харджиева узнали и заговорили только после его смерти в 1996 году. Харджиев умер в Амстердаме, куда уехал в 1993м, лишившись в результате переезда и коллекции, и архива. Об этой человеческой трагедии, с которой Харджиев так и не смирился, был написан не один десяток статей, вышла книга, но всё это были журналистские расследования, которые касались только фактической и конспирологической стороны событий.

Николай Иванович Харджиев
1976
РГАЛИ

Художественную ценность коллекции Харджиева оценить было невозможно, поскольку она оказалась разрозненной. Отдельные произведения появлялись на выставках, но только в 2013–2014 годах состоялась большая выставка этого уникального собрания русского авангарда. Однако до сих пор коллекция полностью не опубликована. С уверенностью можно сказать, что это была самая полная частная коллекция произведений К. С. Малевича: более десяти живописных произведений, от неоимпрессионизма до супрематизма («Красный квадрат», как вспоминают немногие посетители квартиры Харджиева в Москве, висел всегда над его письменным столом), много рисунков. Помимо того, в его собрании находились произведения А. А. Моргунова, М. В. Матюшина, О. В. Розановой и других.

Михаил Матюшин
«Сосны в дюнах»
1910
Собрание Марины и Бориса Молчановых

В 1994 году «разоренный архив» (определение Харджиева) оказался разделенным на две части — одна в Амстердаме, другая в Москве. Только через десять лет, в 2004 году, российские архивисты начали переговоры о воссоединении харджиевского архива. И лишь в 2011 году, стараниями и доброй волей нескольких людей, как с голландской, так и с российской стороны, архив был собран в РГАЛИ, а в амстердамском Музее Стеделик теперь хранятся копии. Перипетии переговоров подробно описаны одним из участников этого процесса, директором РГАЛИ Т. М. Горяевой.

Полноценная биография Харджиева еще не написана. О его жизни известно из очень краткой «Автобиографии» (1952) и из его собственного предисловия к публикации воспоминаний К. С. Малевича и М. В. Матюшина. По крупицам собираются факты из воспоминаний современников.

Николай Иванович Хáрджиев родился 13 (26) июля 1903 года в Каховке (Днестровского уезда Таврической губернии, теперь Херсонская область, Украина). В 1920 году окончил каховскую общественную гимназию. С февраля по май 1921 года работал секретарем Каховского отдела Наробраза, затем поступил в Институт народного хозяйства в Одессе (на юридический факультет перешел в 1922 году). В 1925 году, после окончания института (без диплома), работал в одесской секции Политпросвета. «Два учебных года (1926–1927 и 1927–1928) был преподавателем Одесского государственного техникума кинематографии, где читал лекции о теории сюжета в советской литературе».

Мария Эндер
«Композиция»
1928
Собрание Марины и Бориса Молчановых

Его литературоведческая работа началась в Одессе — восемнадцатилетний Николай Харджиев писал рецензии в молодежной газете «Станок». Там же он познакомился и общался с поэтами Э. Г. Багрицким, В. И. Нарбутом, Г. А. Шенгели. Этот одесский литературный круг, в который вошел Харджиев, был очень тесен — поэты переженились на сестрах Суок: старшая Лидия (1885–1969) стала женой Багрицкого, средняя Ольга (1899–1978) — женой Юрия Олеши, а младшая Серафима (1902–1982) — женой Владимира Нарбута. Позднее, незадолго до начала войны, Харджиев женился на Серафиме Суок, бывшей к тому моменту вдовой Нарбута, и увез ее из Москвы: ей «как немке угрожала этническая депортация из Москвы. В Алма-Ате она устроилась литературным секретарем Шкловского, возник роман, впоследствии они поженились».

Важное одесское знакомство Харджиева — с историком литературы и собирателем книг М. П. Алексеевым, занимавшимся одесской пушкинианой.

В конце 1920х Харджиев уехал из Одессы — сначала в Ленинград, потом перебрался в Москву. «Осенью 1928 года я уехал из Одессы в Москву, где и началась моя научная и литературная работа. Большая часть моих литературоведческих работ посвящена анализу творчества В. В. Маяковского». «Одно время я даже хотел обосноваться в Ленинграде. В 1928 году Эйхенбаум привел меня в Институт истории искусств на вечер Обэриу — там Хармс выступал, и Введенский, и Заболоцкий. И с Малевичем я там встретился, он жил при этом институте и пришел на вечер». По поводу знакомства с Хармсом Харджиев сказал, что тот был «ослепительный», был «сама поэзия <…> Человек бескорыстный, настоящий инопланетянин».   

Борис Эндер
«Сосна»
1928
Собрание Марины и Бориса Молчановых

В 1928 году Харджиев некоторое время жил в Кунцеве у Э. Г. Багрицкого и там познакомился с О. Э. Мандельштамом. «Потом мы так или иначе встречались. Он читал мне и Борису Лапину только что написанное “Путешествие в Армению”, и Лапин сравнил эту вещь с Плинием, я помню. Мандельштаму очень понравилось». Мандельштам сказал о Харджиеве: «У него абсолютный слух на стихи».

Позже Харджиев поселился в Марьиной Роще, «в восьмиметровой комнатке». Там бывали Михаил Зенкевич, Тихон Чурилин, Григорий Петников, Даниил Хармс, Александр Введенский. «Это были друзья. Бывало очень много народу и всё это происходило в Марьиной Роще».

В начале 1930х состоялось знакомство Харджиева с А. Е. Крученых, с которым они потом сорок лет «бесконечно ссорились и не могли расстаться друг с другом. Очень дружили».

Дружба и сотрудничество с филологами В. В. Трениным и Т. С. Грицем — в начале 1930х — определила основное направление дальнейшей деятельности Харджиева — русский литературный, а затем и художественный авангард.

Осенью 1941 года, во время наступления немцев на Москву, Харджиев и Тренин записались в Союзе писателей в ряды ополченцев, и их отправили пешком к линии фронта. Городские ботинки быстро развалились, Харджиев шел практически босиком, простудился и почти в беспамятстве был оставлен в глухой деревушке далеко от Москвы. Весь отряд погиб, среди погибших был и Тренин. Харджиев был награжден медалью «За оборону Москвы». В ноябре 1941 года эвакуировался в Алма-Ату, где работал в сценарном отделе «Мосфильма» у С. М. Эйзенштейна. В Алма-Ате Харджиев пробыл до декабря 1942 года. В 1943м он вернулся в Москву.

Михаил Матюшин
«Пейзаж на расширенное смотрение. Васкелово»
1925
Фонд Харджиева-Чаги, Музей Стеделик, Амстердам

Как ученый и исследователь авангарда, Харджиев был известен в среде специалистов с конца 1950х годов, хотя его научная деятельность началась за двадцать лет до этого. В начале 1930х годов Харджиев и его будущий соавтор В.В. Тренин начали работать над «Историей русского футуризма» (затем она получила название «История русского авангарда»). Этот огромный проект определил вектор дальнейшей жизни и работы Харджиева, хотя эпоха и окружающая действительность никак не способствовали его осуществлению.

Харджиев считал Малевича «Эйнштейном пространственных искусств», великим новатором. Он неоднократно встречался с художником в начале 1930х годов. «Во время одной из бесед я предложил Малевичу написать автобиографию и воспоминания о художественных группировках предоктябрьского десятилетия (1907–1917). Предложение было вполне своевременным. Малевич не отрицал, что его воспоминания могут иметь значение важнейшего первоисточника. <…> Малевич предполагал написать книгу в 20–30 печатных листов и поместить в ней 80–100 репродукций». «К работе над автобиографией Малевич приступил в начале 30х годов, в период наших бесед об “Истории русского футуризма”, над которой я работал с моим другом Владимиром Трениным. 20 июня 1932 году Малевич писал И. Клюну: “Был у меня сейчас Харджиев из Москвы. Молодой писатель, который пишет историю футуризма. Нужно, чтоб написал эту историю хорошо”. Малевич выразил желание быть нашим “художественным консультантом” и взять на себя подбор всего иллюстративного материала, а также полиграфическое оформление книги. Работа над “Историей русского футуризма” не была доведена до конца. Удалось опубликовать несколько глав, связанных с литературной биографией Маяковского».

«В конце 1933 года (вскоре после первых приступов болезни) Малевич передал мне машинописный текст автобиографии, а также черновую рукопись глав, охватывающих периоды “Бубнового валета”, “Ослиного хвоста” и “алогизма”. Просматривая машинопись в присутствии автора, я обратил внимание на лакуны и незавершенность некоторых авторских поправок. В ответ на это Малевич сказал, что поручает мне отредактировать весь текст. И тут же отметил те малоудачные, по его мнению, места, которые необходимо было отбросить. <…> Чтобы облегчить работу над рукописью, Малевич вручил мне ряд черновых набросков к вступительным главам автобиографии. Через много лет после смерти Малевича я обнаружил рукопись его автобиографической заметки (на трех страницах), относящейся, вероятно, к 1918 году. Автобиография Малевича подвергнута мною самой незначительной правке. Отброшены две-три недописанных фразы, которые невозможно реконструировать даже предположительно. Кое-где сокращены фразы, почти не поддающиеся прочтению изза слишком громоздкого синтаксиса. Кое-где устранены не оправданные контекстом инверсии, затемняющие смысл».

Казимир Малевич
«Кубизм 25. Автопортрет»
1913
Фонд Харджиева-Чаги, Музей Стеделик, Амстердам

Все эти материалы вошли в книгу «К истории русского авангарда». Харджиев проделал большую редакционную работу, но судить о ней мы не можем, так как вышеупомянутых оригиналов Малевича в архиве Харджиева не обнаружено. Их судьба неизвестна, и как ими распорядился Харджиев, мы не знаем. Во всяком случае тем, кто изучал харджиевские публикации, известно его довольно свободное отношение к некоторым рукописным оригиналам. Харджиев сам подтвердил свою позицию по отношению к оригиналам уже ушедших авторов. В письме к Вадиму Козовому (17 апреля 1985 года) он написал по поводу публикации воспоминаний Льва Жегина о Василии Чекрыгине: «Я только что сдал в “Панораму искусств” сурово мною отредактированные воспоминания второго о первом».

Другим кумиром Харджиева был В. В. Хлебников. «Величайший Хлебников — это такое уникальное явление, равного которому нет в литературе ни одного народа, — такое рождается раз в тысячу лет». Вклад Харджиева в хлебниковедение очень значителен: от ранней статьи «Ретушированный Хлебников» (1933) до разнообразных «Заметок о Хлебникове» (опубликованы в 1975 году). Харджиев был также редактором и комментатором книги «Велимир Хлебников. Неизданные произведения» (М., 1940).

Одной из самых важных тем исследований Харджиева стало творчество В. В. Маяковского. Первая серьезная публикация (совместно с Трениным) — «Забытые статьи Маяковского 1913–1915 гг.» была сделана в 1932 году, а последняя — в 1994м («Виктор Шкловский. Маяковский о качестве стиха»). За шестьдесят с лишним лет Харджиев написал и издал свыше восьмидесяти заметок и публикаций о Маяковском. Редактировал и комментировал первые тома двух собраний сочинений Маяковского (1935 и 1939). Совместный труд Харджиева и Тренина «Поэтическая культура Маяковского» (1970; первоначальное название «Культура новатора») стал итогом многолетнего исследования творчества поэта.

С наступлением «оттепели» Харджиев открыл для себя новую возможность изучения и популяризации авангарда. С 1957 по 1965 год он организовал в Государственном музее В. В. Маяковского ряд выставок художников-авангардистов (апрель 1957 — В. Н. Чекрыгин; ноябрь 1960 и декабрь 1964 — Л.М. Лисицкий; декабрь 1961 — М.В. Матюшин, П.Н. Филонов; 19–21 апреля 1962 — 5я выставка «Художники-оформители произведений Маяковского. Татлин. Малевич»; июнь 1965 — Е. Г. Гуро, Б. В. Эндер; сентябрь 1965 — М. Ф. Ларионов, Н. С. Гончарова; 10 ноября 1965 — вечер памяти В. В. Хлебникова и выставка «Художники-портретисты и иллюстраторы Хлебникова»). Они становились событиями художественной жизни Москвы тех лет (некоторые из них были однодневными, поскольку запрещались властями) и оказались первым этапом изучения авангарда.

Эль Лисицкий
«Проун»
1919–1920
РГАЛИ

Харджиев был неутомимым популяризатором русского авангарда. В конце 1960х он первым вновь заговорил о творчестве Эль Лисицкого, М. Ф. Ларионова и Н. С. Гончаровой, П. И. Бромирского и других художников авангарда.

В процессе изучения русского художественного авангарда (в большей степени его раннего периода, к советскому периоду Харджиев относился скептически) Харджиев накопил огромное количество фактов архивного характера (частные письма, газетные вырезки, устные и письменные свидетельства современников), которые стали основой его фундаментального исследования «Поэзия и живопись (Ранний Маяковский)». А составленная им книга «К истории русского авангарда» стала первым источниковедческим материалом для целого поколения исследователей.

Невозможно однозначно охарактеризовать Николая Ивановича Харджиева. Его фигура вызывала самые различные оценки — от восхищения (Вадим Козовой) до проклятий (Надежда Мандельштам).

Кем же он был? Свидетелем великой эпохи. Прекрасным и пристрастным знатоком авангарда. Текстологом, архивистом, литературоведом, искусствоведом, коллекционером. Впрочем, коллекционером себя он не считал. Считал, что выполняет миссию сохранения памятников авангарда в «драконовские годы» (выражение Николая Ивановича).

Николай Сустин, «Пугала», 1929, Собрание Марины и Бориса Молчановых 
Михаил Матюшин, «Пространство. Обзор на 360°», 1920, Фонд Харджиева-Чаги, Музей Стеделик, Амстердам

Он был собеседником Малевича и Матюшина, Мандельштама и Пастернака, Хармса и Введенского. Многолетний друг и корреспондент Надежды Яковлевны Мандельштам и Анны Андреевны Ахматовой.

Он был собирателем фактов. Небольшие статьи и заметки, объединенные одной темой, — излюбленный жанр Харджиева. Таковы «Заметки о Маяковском», начатые в 1938 году и законченные (но не завершенные) в 1992м. Таковы же и «Заметки о Хлебникове».

Все эти краткие наблюдения, насыщенные знаниями и фактологией, были своего рода составными частями большой конструкции под названием «История русского футуризма». Сегодня видно, что полностью эта конструкция так и не была составлена, многих частей не хватает. Но на протяжении долгих лет «изгнания» русского авангарда харджиевские работы служили первоисточником для тех, кто занимался той эпохой.