Витторио Згарби — известный на весь мир искусствовед, куратор и писатель, автор уже вышедших в России книг «Сокровища Италии. Предчувствие ренессанса» и «Сокровища Италии. Ренессанс».
В апреле в издательстве «Слово/Slovo» выходит его третий сборник «Тающий образ. Истории о художниках и сюжетах», где он мастерски рассказывает о художниках Возрождения и Ренессанса, переплетая свои истории с современностью.
В преддверии выхода книги издательство предоставило ARTANDHOUSES для публикации главу «Мадонна дель Парто / Пьеро делла Франческа», в которой говорится о знаменитой фреске художника, также известной как «Беременная Мадонна».
Невозмутимый Пьеро не оценил бы неопределенную будущность — точнее, отсутствие постоянного места у его самой простой фрески, предназначавшейся для самого скромного помещения. Он и представить не мог, что ее снимут со стены и унесут из этого места молитвы и паломничества — маленькой капеллы на кладбище Монтерки. Сегодня художник не поверил бы своим глазам, увидев эти плохо покрашенные и небрежно отреставрированные стены у кладбищенской ограды — всё подновленное, безликое и покинутое… Сейчас в капелле осталась только белая стена. Мадонны там больше нет. И не время повредило или уничтожило ее: это люди унесли ее прочь, якобы чтобы спасти из тесного и неуютного пространства капеллы, лучше сохранить и выставить на обозрение. Так и начались мытарства той, что некогда служила неисчерпаемым источником утешения. Какая участь ее ждет, какая злая воля сорвала ее с привычного места! Конечно, сейчас она находится в просторном зале, под неусыпной заботой, в футляре, который словно подчеркивает чудотворную силу иконы. Но именно этого Пьеро и не хотел, потому что такая судьба не соответствует глубоко народной природе его работы. Мадонна, задуманная художником и написанная на этой скромной стене специально для благочестивых паломников, должна быть не святой или Богоматерью, а подругой и утешительницей, близкой и родной. Это просто беременная женщина, которую открывают взгляду два танцующих ангела. Одним своим видом она прогоняет все заботы и тревоги.
Она чуть расстегивает платье, чтобы одежда не стесняла дыхание. Одна рука на боку, другая указывает на плавный изгиб живота. В ее беременности не чувствуется ни неудобства, ни тяжести — только достоинство. Мадонна Пьеро — утешительница, одновременно царственная и народная, близкая и понятная в своем положении: любая женщина, ждущая ребенка, видит в ней отражение собственного состояния. Таким был замысел Пьеро, такой смысл он вкладывал в свою работу. И перенос фрески нарушил этот замысел. Фреска изначально создавалась для стоящей среди полей церкви Санта-Мария-ин-Сильвис, вероятно в год смерти матери, когда Пьеро приехал в Монтерки на похороны. Его замысел — дородная фигура царственной матери — был столь неприкрыт и очевиден, что роженицы стали обращаться к его Мадонне за помощью в родовых муках. Уже в 1784–1786 годах этот пригородный район с маленькой церковью был избран местом для кладбища Монтерки. По этому поводу церковь была на три четверти снесена и превращена в кладбищенскую капеллу. Чудотворную фреску сняли, перенесли в нишу над главным алтарем обновленной капеллы и забыли, а веком позже любознательный и удачливый эрудит Винченцо Фунгини заново открыл этот простой и чистый шедевр Пьеро делла Франческа. После землетрясения 26 апреля 1917 года было решено перенести фреску сначала в хранилище в районе Ле Вилле, а потом в Муниципальный музей Сансеполькро, где она и хранилась до 1922 года, когда судьба вновь вернула ее в первоначальную капеллу.
В 1956 году церквушку в очередной раз начали перестраивать, и фреску опять пришлось снимать. С тех пор для Мадонны дель Парто вновь начались годы странствий. Временно ее перенесли в здание бывшей средней школы на виа Релья. При мысли о дискуссиях по поводу будущего этой работы у меня сжимается сердце, ведь после переноса фреска словно лишилась жизни. Пока продолжались споры между министерством, муниципалитетом и епархией, архитектор Паоло Дзермани спроектировал скромную капеллу специально для фрески, уже давно ставшей и религиозной реликвией, и памятником культуры. Может быть, Пьеро и оценил бы усилия Дзермани, но его наверняка расстроила бы судьба его работы — абсолютной идеи материнства, воплощенной во фреске в память об умершей матери, а теперь самым прискорбным образом утраченной. Его Мадонна в буквальном смысле является взгляду: она выходит на сцену, когда два ангела-близнеца поднимают занавес. Фигура стоит не лицом к зрителю, а немного боком, словно желая подчеркнуть свою беременность и плавные изгибы тела. Выражение ее лица бесстрастно и сдержанно: если ангелы глядят прямо на нас, то Дева Мария смотрит вниз, слегка опустив веки. Дородное тело, суровый взгляд — в своей беременности Богоматерь не может встретиться ни с кем глазами, не может вступить в диалог. Она думает о своем положении — особом, поскольку она Богоматерь, обычном и естественном, поскольку она просто мать. Пьеро не знал и не мог представить, какая судьба постигнет его самую интимную и личную работу, обреченную на неопределенное существование, противное ее духу и цели. Но один из поклонников фрески отомстил за нее. В фильме «Первая ночь покоя» Тонино Гуэрра подсказывает режиссеру Валерио Дзурлини сцену, где главный герой, профессор, влюбленный в свою ученицу, читает ей лекцию перед фреской Пьеро делла Франческа. Сцена наполнена невероятным очарованием, поэтичностью и любовью. Но если присмотреться, замечаешь, что, пока в действительности продолжается неразбериха, в фильме проблема размещения работы уже решена. Мы видим фреску не в потрепанной кладбищенской капелле и не в школе, где она была размещена «на время» и находится до сих пор, а в чудесной ранневозрожденческой церкви, небольшой, но с тремя нефами, разделенными рядами колонн, на стене, которая словно специально создана для нее. Здесь Мадонна Пьеро делла Франческа смотрится совершенно естественно и на своем месте.
Поэт Тонино Гуэрра не осмелился отправить влюбленных в печальную капеллу на кладбище и изобрел новое, но прекрасно подходящее, чарующее пространство. Точную копию фрески, изготовленную специально для съемок, поместили в маленькую уединенную церковь в Пеннабилли, где ее можно увидеть и сегодня. Благодаря кинематографической иллюзии это выдуманное пространство кажется вполне естественным. Если загробная жизнь существует, и Пьеро с небес может наблюдать за нашим миром, наверняка его разочарование сменилось удовлетворением и радостью при виде этого решения, найденного хотя бы в мире идей, раз уж реальность столь несовершенна. С другой стороны, в сфере искусства сама Мадонна дель Парто принадлежит скорее миру идей, хотя и неразрывно связана с реальностью.